:: Рождение труппы

Но – вы не забыли? – для постановки спектакля нужна была труппа, театральный коллектив: эстрадного коллектива ВИА, даже такого как «Поющие гитары», было недостаточно. И вот перед нами появляется новый персонаж. Маэстро, туш! Этого человека зовут Альберт Наруллович Асадуллин.

Как вспоминает А. Журбин, Асадуллин пришел пробоваться на роль Третьего певца – маленькую и смешную; и, пожалуй, в этом нет ничего странного – ведь тогда его еще почти никто не знал. Он не был даже профессиональным музыкантом: был он… художником-архитектором. Более того, именно к этой специальности он готовился всю жизнь, об этом мечтал, учась в художественной школе, художественном училище Казани, ленинградской Академии художеств… Но – на наше счастье – жизни было угодно, чтобы стал он не Калликратом, а Орфеем.

Альберт Асадуллин: «Первые попытки как-то прикоснуться к музыке были еще в Казани, в художественном училище. Где-то в 1964 году мы попытались создать маленькую группу. Но у нас ничего не получилось. Интересно, что моим первым желанием было стать барабанщиком. И я сначала сел за ударные, они были смешные такие, типа пионерских барабанов». Потом – уже в Ленинграде – были группы «Призраки», «Фламинго», «Невская волна»… А в 68-м г. на первом в Советском Союзе рок-фестивале Асадуллин был признан лучшим вокалистом.

Однако вернемся к прослушиванию в «Поющих». Асадуллину предложили спеть арии из партии Орфея – и то, как легко ему это удалось, решило и его судьбу, и судьбу постановки. Как он вспоминал позднее, оставить архитектуру, дело, которому он собирался посвятить всю свою жизнь, ради только музыки он едва ли бы согласился, но мысль о спектакле, об актерском творчестве показалась ему на редкость заманчивой…

Чтобы стать членом труппы «Поющих», Альберту Асадуллину пришлось пойти на хитрость: по окончании Академии художеств он был официально направлен Академией («распределен», как тогда говорилось) в Ленконцерт в качестве дизайнера (так тогда не говорилось – слово новейшее) для работы в не имеющей аналогов постановке. А потом внезапно оказалось, что дизайнер умеет петь!

Маска Эвридики в «Поющих» распределилась сама собой. Она была отдана солистке ансамбля – Ирине Понаровской, дочери известного джазмена Виталия Понаровского, заканчивающей Ленинградскую консерваторию по классу фортепиано. Она стала первой и самой известной Эвридикой. А вот и еще одна маска: Фортуна – Ольга Левицкая. Она тоже была «родом из "Поющих"». Работает в песенной части этой группы и сейчас (песенная часть «Поющих гитар» отделилась от театральной и ныне существует самостоятельно), и поет «как прежде легко и свободно».

И наконец – Харон. Эта роль была отдана Богдану Вивчаровскому, обладателю удивительно красивого и сильного баритона. Его «оперная» манера петь словно бы напоминала о том «вчерашнем дне», из которого пришел его персонаж. Будучи не намного старше Асадуллина, Б. Вивчаровский тем не менее сумел насытить образ своего героя интонациями, и чувствами… «осмеянного жизнью старика». Вот что он сам рассказывает о себе: «Еще до "Поющих гитар" был ансамбль "Дружба" – ансамбль несколько иного плана. Анатолий Васильев, потом создавший "Поющие...", был там гитаристом, а я – солистом и заведовал, можно сказать, идеологически-патриотическим сектором, пел песни патриотического репертуара. Потом ушел на вольные хлеба, думал, достаточно иметь голос. Оказалось, все не так просто – нужен еще и толкач, пробивной человек... И я с перепугу влетел в "Поющие". Репертуар там, конечно, был другой. Потом опять уходил, а когда поставили "Орфея", вернулся уже окончательно». Забегая вперед, заметим, что возвращение это было действительно окончательным – Б. Вивчаровский поет Харона до сих пор…

Вернуться в раздел "Великие мюзиклы" или читать дальше